Западники и славянофилы

Понятие Славянофилы — представители либерально настро енной дворянской интеллигенции.

Учение о самобы тности и национальной исключительности русского народа, неприятие ими западноевропейск ого пути социально-политического развития, даже противопоставление России Западу, защита самодержавия, православия, некоторых консервативных, точнее — патриархальных, общественных институтов сближали их с представителями 'официальной народности'. Однако славянофилов никоим образом нельзя прирав нивать к представителям этого ретроградного направления.

Славяно фильство — оппозиционное течение в русской общественной мысли , и в этом смысле оно имело больше точек соприкосновения с прот ивостоящим ему западничеством, нежели с теоретиками 'официаль ной народности'. Славянофилы, как и западники, выступали за отмену крепостного права сверху и проведение ряда реформ — суда, администрации и др., буржуазных по своей сущно сти (хотя славянофилы субъективно выступали против буржуазно го строя, особенно западноевропейского образца, с его 'язвой пролетариатства', падением нравов и другими отрицательными явлениями), ратовали за развитие промышленности, торговли, просве щения, за свободу слова и печати, не принимали николаевскую политическую систему. Но противоречивость взглядов славянофилов, сочетание в их воззрениях прогрессивных и консервативных черт до сих пор вызывают споры об оценке славянофильства как идей ного направления и о его месте в русской общественной мысли.

Следует также иметь в виду, что и среди самих славянофилов не было единства мнений. Их споры между собой порой носили не менее острый характер, что с западниками. А.С.Хомяков и И.В.Киреевский Славянофильство как идейное течение русской общественной мысли заявило о себе в 1839 г., когда два его основоположника Алексей Степанович Хомяков и Иван Васильевич Киреевский вы ступили со статьями: первый 'О старом и новом', второй — 'В ответ Хомякову' (с несогласием некоторых положений Хомякова). В этих статьях, несмотря на разные подходы к проблеме прошло го, настоящего и будущего России, были сформулированы основные, общие для обоих авторов, положения славянофильской док трины. Обе статьи не предназначались для печати, но широко распространялись в списках и оживленно обсуждались. «Наша древность,— утверждал Хомяков,— представляет нам пример и начала всего доброго в жизни частной, в судопро изводстве, в отношении людей между собой.

Однако обычаи старины, все права и вольности городов и сословий были принесены в жертву для составления «плотного тела государства», когда люди, охраненные вещественной властью, стали жить не друг с другом, а, так сказать, друг подле друга, язва безнравственности общественной распространилась безмерно, и все худшие страсти человека развились на просторе: корысто любие в судьях, которых имя сделалось притчею в народе, честолюбие в боярах, которые просились в аристократию, влас толюбие в духовенстве, которое стремилось поставить новый папский престол». Петр Великий сумел единым взглядом обнять все болезни отечества и «ударил по России, как страшная, но благодетельная гроза». Удар пришелся по сословию судей-воров, по боярам, думающим о делах своего рода и забывающим родину, по монахам, ищущим душеспасения в кельях и поборов в городах, забывающим, однако, церковь, человечество и братство христи анское. И тем не менее силы духовные принадлежат не прави тельству, а народу и церкви.

Увеличение размеров и вещественной власти государства привело к уничтожению областных прав, угнетению общинного быта (общины и области, привычные к независимости, стали угнетаться еще со времен федерации южных и северных племен под охраной дома Рюриков). С Петра начинается новая эпоха — время сближения с Западом, который до этого был «совершенно ч ужд» России, и это движение не было действием народной воли. С этого момента «жизнь власти государственной и жизнь духа народного разделились даже местом их сосредоточения». Одна в Петербурге двигала всеми видимыми силами России, всеми ее формальными изменениями, другая (жизнь церковная) «неза метно воспитывает характер будущего времени, мысли и чувства, которым суждено облечься в полную, проявленную деятель ность». Личность государства получает отныне вполне опреде ленную деятельность, свободную от «всякого внутреннего вол нения», в то время как «бесстрастное и спокойное начало души народной, сохраняя свои вечные права, развивается более и более в удалении от всякого временного интереса и от пагубного влияния сухой практической внешности». Несомненной заслугой Хомякова явилось новое историческое истолкование традиционной темы о взаимоотношении государ ства и церкви и дополнение ее историческим обзором статуса крестьянской общины. Так расчищалась почва для обсуждения более фундаментальной для политического быта темы о соотношении общества и государства в русской и зарубежной истории.

Характерным для Хомякова оказался также интерес к меняющейся роли обычая и закона. В ответном обращении к Хомякову Киреевский отметил неправильность постановки вопроса: была ли прежняя Россия хуже или лучше теперешней, где «порядок вещей подчинен преобладанию элемента западного». Если рассматривать основные начала жизни в России и на Западе, то сразу же обнаружится «одно очевидное общее» — христианство. И все же различия между ними также очевидны — в особенных видах христианст ва, в особенном направлении просвещения, в особенностях частного и народного быта. Для подхода Киреевского стало характерным сравнение не только результатов развития отдельных элементов, но и восхождение историческое к началу складывания элементов, в частности просвещения и образован ности. Общий вывод Киреевского, как и Хомякова, сводился к тому, что в истории России действительно присутствует «взаимная борьба двух начал» и связана она с желанием «возвращения русского или введения западного быта», однако эта борьба все же предполагает «что-то третье». «Сколько бы мы ни были врагами западного просвещения, западных обычаев и т. п., но можно ли без сумасшествия думать, что когда-нибудь, какою-нибудь силою истребиться в России память всего того, что она получила от Европы в продолжении двухсот лет? Можем ли мы не знать того, что знаем, забыть все, что умеем?» Конечно, и до этих статей различными представителями рус ской общественной мысли высказывались славянофильские идеи, но они тогда еще не обрели стройной системы.

Славянофильство как идейное направление оформилось к 1845 г. — ко времени вы пуска трех, славянофильских по содержанию своих статей, книжек журнала 'Москвитянин'. Редактор журнала М. П. Погодин придер живался, как было сказано, консервативных взглядов, но он охотно предоставлял славянофилам печатать в нем свои статьи, так как правительство не разрешило им иметь свой периодический орган.

Кружок славянофилов В 1839—1845 гг. сложился и славянофильский кружок. Его составляли высокообразованные и даровитые люди. Душой кружка был А. С. Хомяков — 'Илья Муромец славянофильства', как его тогда называли, необыкновенно одаренный, энергичный и блестящий полемист, обладавший феноменальной памятью и исключи тельной эрудицией. Все хорошо знавшие Хомякова отдавали долж ное этой 'колоссальной личности', ставя его в один ряд с велика людьми России. 'Хомяков! — восклицал историк К. Н. БестужевРюмин. — Да у нас в умственной сфере равны с ним только Ломоносов и Пушкин!' 'Ум сильный, подвижный, богатый памятью и быстрым соображением', — характеризовал Хомякова его оппонент в идейных спорах А. И. Герцен.

Большую роль в кружке играли также братья И. В. и П. В. Киреев В кружок входила замечательная семья Аксаковых — братья Константин и Иван, позже в него вошли: их отец — известный русский писатель; публицисты А.И. Кош, Ю . Ф. Самарин — впоследствии они активно участвовали в подго товке и проведении реформ; ученые-публицисты Ф. В. Чижов и Д. А. Валуев.

Политико-правовые воззрения славянофилов Славянофилы оставили богатое наследие в философии, литературе, истории, богословии, экономике. Иван и Петр Киреевские считались признанными авторитетами в области богословия, исто рии литературы, Алексей Хомяков — в богословии (в знании всех тонкостей богословия ему не было равных), Константин Аксаков и Дмитрий Валуев занимались русской историей, Александр Кошелев и Юрий Самарин — социально-экономическими и политиче скими проблемами, Федор Чижов — историей искусства.

Сохрани лось их колоссальное эпистолярное наследие, до сих пор еще пол ностью не изданное.

Причем их письма представляли собой не столь ко документы личного характера, сколько трактаты и рассуждения на современные им общественно-политические темы.

Дважды (в 1848 и 1855 гг.) славянофилы пытались оформить свои политические программы. Для теоретического обоснования национального пути развития России славянофилы обращались к западноевропейской, главным образом, немецкой классической, философии.

Особенно они увлекал ись сочинениями Шеллинга и Гегеля; им импонировала их тракт овка исторического процесса.

Термин 'славянофилы', по существу, случаен. Это название им было дано в пылу полемики их идейными оппонентами западник ами. Сами славянофилы первоначально открещивались от этого названия, считая себя не славянофилами, а 'русолюбами' или 'ру софилами', подчеркивая, что их интересовала преимущественно судьба России, русского народа, а не славян вообще. А. И. Кошелев указывал, что их, скорее, всего следует именовать 'туземниками' или, точнее, 'самобытниками', ибо основная их цель состояла в защите самобытности исторической судьбы русского народа не тольк о в сравнении с Западом, но и с Востоком.

Славянофильство как идейно-политич еское течение русской общественной мысли сходит со сцены мерно к концу 70-х годов XIX в.

Основная идея славянофилов — доказательство самобытного пути и развития России, точнее — требование 'идти' по этому пути.

Община в представлении славянофил ов — 'союз людей, основанный на нравственном начале', — типично русское учреждение. 'Община, — писал А. С. Хомяков, — одно уцелевшее гражданское учреждение всей русской истории.

Отними его — не останется ничего; из его же развития может складываться целый гражданский мир'. Община импонировала славянам тем, что в ней с ее регулярными переделами земель царит особый нравственный климат, который проявляется в 'мирском согласии на мирском сходе', а в древности — на вече. Разви тию этих качеств как нельзя лучше способствует православная цер ковь. Она рассматривалась славянофилами как решающий фактор, определивший характер русского народа.

Православная церковь, в отличие от рационалистического католицизма, никогда не претендовала на светскую власть, всецело ограничиваясь сферой веры и духа.

Именно поэтому развитие России шло по пути 'внутренней правды', нравственного совершенствования и 'развития духа', в то время как на Западе — по пути 'внешней правды', т. е. по пути развития формальной законности, 'вовсе не заботясь о том, нрав ственен ли сам человек'. Славянофилы приняли версию о 'добровольном призвании' власти как начальном моменте русской государственности. Вслед ствие этого власть здесь, в отличие от Запада, не противостояла народу, напротив, она была желанной защитницей, 'званым гос тем' народа, осознавшего необходимость установления государст ва. В России не сложились и классы в западноевропейском понима нии этого слова. В результате в русской истории не было социальной розни, внутренних потрясений. По мнению славянофилов, ре волюционные потрясения в России невозможны и потому, что рус ский народ политически индифферентен. Он никогда не претендовал на политические права и государственную власть, жил в своем общинном мире, совершенствуя те высокие нравственные качества, которые ему свойственны.

Власть, в свою очередь, выполняла присущие ей функции, не вмешиваясь в дела 'земли' (мира), в необходимых случаях собирала земские соборы и спрашивала мне ние 'земли' по тем или иным общегосударственным вопросам. Эти силы развивались как бы параллельно, не вмешиваясь в дела друг друга.

Поэтому между властью и 'землей' установились добрые, патриархальные отношения.

Славянофилы стремились доказать, что русскому народу ор ганически присущи социальный мир и неприятие революционных переворотов. Если и были смуты в прошлом, то они были связаны не с изменой высшей власти, а с вопросом о законности власти монарха. Так народные массы восставали против 'незаконных м онархов: узурпатора вроде Бориса Годунова, самозванцев или: з а 'хорошего' царя.

Славянофилы выдвинули тезис: 'Сила власти ц арю, сила мнения — народу'. Это означало, что русский народ (по своей природе негосударственный) не должен вмешиваться в политику, предоставив монарху всю полноту власти. Но и самодер жец должен править, не вмешиваясь во внутреннюю жизнь народа, но считаясь с его мнением.

Отсюда требование славянофилов созыва совещательного Земского собора, который выражает мнение на рода, выступает в роли 'советчика' царя.

Отсюда также и тре бование свободы слова и печати для свободного выражения общественного мнения. За щита самодержавия как наиболее приемлемой для русского народа формы власти уживалась у славянофилов с критикой кон кретного носителя этой власти и его политической системы, в дан ном случае Николая I . Так, Аксаковы называли его царствование 'душевредным деспотизмом, угнетательской системой', а его само го — 'фельдфебелем' и 'душителем', который 'сгубил и заморо зил целое поколение' и при котором 'лучшие годы прошли в самой удушливой атмосфере'. Ф. В. Чижов распространял свое нелестное мнение вообще на всю династию 'Романовых-Готторпских'. 'Немецкая семья два века безобразничает над народом, а народ тер пит', — с горечью писал он. Здесь звучало и его ущемленное чувство русского, подчиненного произволу 'немецкой' династии. Славя нофилы даже допускали мысль об ограничении самодержавия, но считали, что в России пока нет еще такой силы, которая была бы способна это сделать. Не может ограничить самодержавие и пред ставительное правление, ибо в нем главную роль будет играть дворянство — 'самое гнилое у нас сословие'. Поэтому самодержавие в данный момент в России необходимо.

Славянофилы справедливо обижались, когда оппоненты назы вали их ретроградами, якобы зовущими Россию назад. 'Передовой боец славянофильства' К. С. Аксаков писал в ответ на эти обвине ния: 'Разве славянофилы думают идти назад, желают отступательного движения? Нет, славянофилы думают, что должно воротиться не к состоянию древней России (это значило бы окостенение, застой), а к пути древней России.

Славянофилы желают не возвратиться назад, но вновь идти прежним путем, не потому, что он прежний, а потому, что он истинный'. Поэтому неверно считать, что славянофилы призывали вернуться к прежним допетровским порядкам.

Наоборот, они звали идти вперед, но не по тому пути, который избрал Петр I , внедрив западные порядки и обычаи. Сла вянофилы приветствовали блага современной им цивилизации — распространение фабрик и заводов, строительство железных дорог, внедрение достижений науки и техники. Они нападали на Петра I не за то, что он использовал достижения западноевропейской цивилизации (это они считали его заслугой), а за то, что он 'свернул ' Россию с ее 'истинных' начал. Они полагали, что заимствуя у Запа да полезное, можно было бы вполне обойтись без ненужной ломки коренных русских устоев, традиций и обычаев. Таким образом, славянофилы вовсе не считали, что будущее России в ее прошлом. Они призывали идти вперед по тому 'самобытно му' пути, который гарантирует страну от революционных потрясений.

Характерно, что крепостное право они считали одним из 'нововведений' Петра I (хотя и не западным) и высту пали за его отмену не только из экономических соображений — сч итали его очень опасным в социальном смысле. 'Из цепей я куются ножи бунта', — писал К. С. Аксаков. А. И. Кошелев в 1849 г. даже задумал создать 'Союз благонамеренных людей' и составил программу 'Союза', предусматривавшую постепенное освобождение крестьян с землей. Эту программу одобрили все славя нофилы.

Петровская европеизация России, как считали славянофилы, коснулась, к счастью, только верхушки общества —• дворянства и 'власти', но не народных низов, прежде всего, крестьянства. Вот почему такое большое внимание славянофилы уделяли простому народу, изучению его быта, ибо, как они утверждали, 'он (народ) только и сохраняет в себе народные, истинные основы России, он только один не порвал связи с прошедшей Русью'. В изучении народных традиций и быта особенно значительный вклад внес П. В. Киреевский.

Однако 'Песни, собранные Киреевским', из-за цензурных стеснений не могли появиться в печати в николаевскую эпоху и были опубликованы в 10 томах уже в пореформенное время.

Николаевскую политическую систему с ее 'немецкой' бюрократией славянофилы рассматривали как логическое следствие отрицательных сторон петровских преобразований. Они сурово осу ждали продажную бюрократию, царский неправый суд с лихоим ством судей. А. С. Хомяков писал о николаевской системе: В судах черна неправдой черной И игом рабства клеймена, Безбожной лести, лжи тлетворной, И лени мертвой и позорной, И всякой мерзости полна.

Правительство настороженно относилось к славянофилам, видя в их учении 'признаки вредного политического движения'. Им запрещали демонстративное ношение бороды и русского платья, ус матривая в этом некий 'тайный умысел'. Некоторых славянофилов за резкость высказываний подвергали арестам. Так, в 1847 г. был арестован Ф. В. Чижов, подозреваемый в политическом либерализ ме, в заговоре в пользу австрийских славян и в связях с украин ским Кирилло-Мефодиевским обществом. Он подвергся допроса* III отделении, но за отсутствием улик вскоре был освобожден 1849 г. были арестованы и посажены на несколько месяцев в Пе тропавловскую крепость И. С Аксаков и Ю. Ф. Самарин.

Самарина допрашивал сам Николай I , считавший, что он и его единомышлен ники 'поднимают общественное мнение' против правительства тем самым 'готовят повторение 14 декабря'. Арестованные сумели доказать свою благонадежность, и царь дал такое о них распоря жение шефу жандармов А. Ф. Орлову: 'Призови, вразуми и отпусти'. В условиях усиления реакционного политического курса пе риод 'мрачного семилетия' (1848—1855) славянофилы вынуждены были на время свернуть свою деятельность. К концу 50-х годов уже не было в живых основных в участников прежнего славянофильского кружка — А. С. Хомякова, И. В. и П. В. Киреевских, С. Т. и К. С. Аксаковых, Д. А. Валуева. На сцену выступили А. И. Кошелев, Ю. Ф. Самарин, В. А. Черкасский, которые приняли активное участие в подготовке и проведении крестьянской реформы.

Видным публицистом и издателем в порефор менное время стал И. С. Аксаков.

Характерно, что славянофильство было явлением исключительно 'московской' общественной жизни.

Западничество.

Понятие Западничество, как и славянофильство, возникло на рубеже 30—40-х годов XIX в. Оно было представлено 'обеими столицами' — Москвой и Петербургом.

Московский кружок западников оформил ся (в спорах со славянофилами) в 1841—1842 гг., в Петербурге же находились немногие представители западничества, и какого-либо сложившегося кружка его единомышленников не существовало.

Современники трактовали западничество очень широко, отно ся к ним вообще всех, кто противостоял в идейных спорах славяно филам. В западники наряду с лицами, придерживавшимися весьма умеренных взглядов, такими, как П. А. Анненков, В. П. Боткин, Н. X . Кетчер, В. Ф. Корш, зачислялись также и те, кто придерживался радикальных воззрений, — В. Г. Белинский, А. И. Герцен и Н. П. Огарев.

Впрочем, Белинский и Герцен в своих спорах со сла вянофилами сами называли себя 'западниками'. Представители: К.Д.Кавелин,Т.Н.Грановский По своему социальному происхождению и положению боль шинство западников, как и славянофилов, относились к дворянской интеллигенции.

Западниками были известные профессора Москов ского университета: историки Т. Н. Грановский и С. М. Соловьев, правоведы М. Н. Катков и К. Д. Кавелин, филолог Ф. И. Буслаев, а также видные писатели — И. И. Панаев, И. С. Тургенев, И. А. Гон чаров, позднее — Н. А. Некрасов.

Константин Дмитриевич Кавелин (1818—1885) — один из основателей (совместно с С. М. Соловьевым и Б. Н. Чичериным) так называемой государственнической школы в истолковании истории России.

Согласно его представлениям, основу и движу щую силу исторического процесса образует борьба личности за свободу и «постепенное изменение» общественных форм — от родовых отношений к семейным, которые, в свою очередь, уступили высшей форме общественных отношений — государ ству.

Россия шла тем же историческим путем, что и Западная Европа, но отстала от нее и потому должна прибегать к заим ствованиям достижений цивилизации. В этом смысле реформы Петра I двинули Россию по пути европейского развития в сторону свободы и управления с помощью «современных актов и законов». Оправдание эпохи петровских реформ — в ее целях, поскольку средства дала, навязала ей сама старая Русь. В отличие от славянофилов Кавелин считал, что наряду с общин ным индивидуальное начало все-таки присутствовало и до Петра и привело к постепенному созданию у нас общественности и юридической гражданственности, хотя и в неразвитой форме «умственной, нравственной и гражданской культуры». С более радикальных философско-исторических позиций критиковал славянофилов Тимофей Николаевич Грановский (1813—1855), для которого историческое развитие всегда сопро вождается борьбой разнородных сил и каждую эпоху отделяет от другой «резкое различие», в том числе войны и революции (например, завоевания древних германцев, Французская рево люция XVIII в.). Историческое развитие бесконечно, поскольку вечно новы противоположности и никогда они не возвращаются к прежним пунктам, «из борьбы их исходят вечно новые результаты». Об интересе знаменитого профессора всеобщей истории в Московском университете к отечественной истории свидетель ствует его публичная полемика с литературными распространи телями доктрины «официальной народности» (Погодиным, Ше выревым) и славянофилами, а также его критика некоторых упрощенных западнических воззрений на прошлое России. Так, в речи Грановского перед студентами 1845 г. в связи с началом курса по истории средневековья содержится прямое указание на основных идейных оппонентов: «И вам, и мне предстоит благородное и, надеюсь, долгое служение России — России, идущей вперед и с равным презрением внимающей клеветам иноземцев, которые видят в нас только легкомысленных подра жателей западным формам, без всякого собственного содержа ния, и старческим жалобам людей, без всякого собственного содержания, которые любят не живую Русь, а ветхий призрак». Политико-правовые воззрения западников Западники, в отличие от славяно филов, по-иному судили о путях развития России. В противопо ложность славянофилам они доказывали, что Россия хотя и 'запоздала', но идет по тому же пути исторического развития, что и все западноевропейские страны, ратовали за ее европеизацию. В отличие от славянофилов они отрицали самодержавную власть монархию и выступали за конституционно-монархическую форму правления западноевропейского образца, с ограничением власти монарха, с га рантиями свободы слова, печати, неприкосновенности личности, с введением гласного суда. В этом плане их привлекал парламентарный строй Англии и Франции, вплоть до идеализации его некоторы ми западниками. Как и славянофилы, западники выступали за отме ну крепостного права сверху, отрицательно относились к самодерж авно-бюрократической системе николаевского царствования, пр отивоположность славянофилам, западники решающее значение отводили разуму. Они выступали з а самоценность человеческой личности как носителя разума, противопоставляли свою идею свободной личности славянофильской и дее корпоративности (или 'соборности'), зап адники возвеличивали Петра I , который, как они говорили, Россию.

Деятельность Петра I они рассматривали как первую фазу обновления страны; вторая, по их мнению, должна начаться с проведения реформ, которые явятся альтернативой пути революционных потрясений.

Профессора истории и права (напри мер, С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин) большое значение придавали роли государственной власти и стали основополож никами так называемой 'государственной школы' в русской исто риографии. Здесь они основывались на схеме Гегеля, считавшего государство творцом развития человеческого общества. Свои идеи западники пропагандировали с университетских кафедр, в статьях, печатавшихся в 'Московском наблюдателе', 'Московских ведомостях', 'Отечественных записках', позже в 'Рус ском вестнике' и 'Атенее'. Большой общественный резонанс име ли читаемые Т. Н. Грановским в 1843—1851 гг. циклы публичных лекций по западноевропейской истории, в которых он доказывал общность закономерностей исторического процесса России и запад ноевропейских стран. По словам Герцена, Грановский 'историей делал пропаганду'. Западники широко использовали московские салоны (Елагиных, Свербеевых, Чаадаева и др.), где они 'сражались' со славянофилами и куда съезжалась просвещенная элита московского общества, 'чтоб посмотреть, кто из матадоров кого отделает и как отделают его самого'. Разгорались жаркие споры. Осо бенно изощрялся в полемическом задоре и остроумии Герцен. Вы ступления заранее готовились, писались статьи и трактаты. Это была отдушина в мертвящей обстановке николаевской России. III отделение было хорошо осведомлено о содержании этих споров через своих агентов, аккуратно посещавших салоны.

Заключение Не смотря на различия в воззрениях, славянофилы и западни ки выросли из одного корня. Почти все они принадлежали к наибо лее образованной части дворянской интеллигенции, являлись крупными писателями, учеными, публицистами.

Большинство их — вос питанники Московского университета.

Теоретической основой взгля дов и тех и других была немецкая классическая философия. И так же как и других волновали судьбы России, пути ее развития, хотя они понимали их по-разному.

Герцен писал впоследствии об известной условности деления на славянофилов и западников по той простой причине, что все они были патриотами своего народа и отечества - 'Мы, как двуликий Янус, смотрели в раз ные стороны, но сердце у нас билось одно'. Их объединяло, по крайней мере в начальный период, решительное осуждение крепостного рабства и административно-судебного произвола, а также боязнь того, что если перемены не придут сверху, то переворот явится снизу. В этом отношении они близки в отдель ных пунктах своих политических программ и декабристам и народникам. Так, существовавшая в 1845—1847 гг. в Киеве тайная религиозно-политическая организация (Кирилло-Ме фодиевское общество) унаследовала от декабристов идею рес публиканизма и сближалась со славянофилами в провозглаше нии христианского учения исходным началом и основанием для «правления, законодательства, права собственности и просве щения». После реформ 60-х гг. острота разногласий между славяно филами и западниками утратила свое былое значение.

Славяно фильство эволюционировало в сторону почвенничества и сбли зилось во многом с консервативными противниками реформ, однако значительная часть их ожиданий и надежд в отношении русской общины была воспринята идеологами «русского социа лизма» (Герцен, Чернышевский и др.). Для славянофильства 70—80-х гг. характерны известная инертность и идейный догматизм. В этот период они становятся критической мишенью для русских марксистов и наиболее дальновидных консервато ров.